Станислав Тарасов. Россия, как и Турция, не заинтересована в разрыве всех торгово-экономических отношений

Станислав Тарасов - Директор Исследовательского центра «Ближний Восток – Кавказ» Международного института новейших государств. Историк, политолог, эксперт по проблемам стран Ближнего Востока и Кавказа.

Расскажите о перспективах партнерских отношений сильнейших стран мира — России и Турции

Россия и Турция в последние годы переживали беспрецедентный расцвет развития торгово-экономических, политических, культурных и прочих отношений. Экспертное сообщество было уверено в том, что для России Турция является практически единственным устойчивым партнером на Ближнем Востоке даже несмотря на то, что Турция является членом блока НАТО. Произошел удивительный альянс, когда две страны оказались в одинаковой фазе развития, когда Турция стала подниматься и одновременно Россия тоже, мы рассчитывали, что на определенных рубежах России и Турции удастся договориться и благоприятно выйти из этой ситуации. Но произошел перекос. Если Россия, к примеру, по отношению к арабской весне относилась настороженно, то Турция оказалась активно вовлечена в этот процесс, принимала участие, и ей, с точки зрения Москвы, были допущены очень серьезные просчеты в отношении Сирии, да и Ирака тоже. Баланс сил нарушился, Турция, на каком-то этапе поняв, что она оказывается в фарватере западной политики, стала склоняться в сторону России. И поэтому Россия не очень громко высказывала свое некоторое неприятие позиции Анкары по Ближнему Востоку.

Инцидент который произошел с самолетом для меня лично и для многих здесь загадочен, потому что было очевидно, что альянс Москвы и Анкары укрепляет позиции Азербайджана в Закавказье. Мы даже склонялись к тому, что помимо урегулирования сирийского кризиса были даже намерения помирить Эрдогана с Асадом. Более того, открывались перспективы разрешения карабахского конфликта на Кавказе с компромиссными подходами с креном в сторону учета интересов Азербайджана. Турецкий МИД и турецкое руководство, как нам представляется, то ли под давлением каким-то непонятным, то ли в результате очень серьезного просчета допустили перекос в сторону разрыва отношений с Россией, но они пошли на разрыв отношений с Россией, не установив крепкие мосты с Западом. Сейчас, с точки зрения Москвы, Анкара оказывается в «гордом одиночестве», это раз. Второе, Россия вроде бы очень редко критикует внутренние проблемы Турции, хотя мы освещаем их, сказать, что мы критикем их, учим турок жить — это не так. Выход из этой критической зоны представляется очень серьезным и проблематичным.

Конечно, Россия, как и Турция, не заинтересована в разрыве всех торгово-экономических отношений, которые безусловно носят взаимовыгодный характер, и их разрыв наносит удар по экономикам двух стран — одной больше, другой меньше, все равно оказывается негативное влияние. А вот выхода через политический потенциал мы сейчас абсолютно не видим, потому что абсолютно по-разному диагностируется происходящее в регионе, у нас одно видение, у них другое. Третий момент, мы, обострив отношения с Турцией, вынуждены пойти на тесный альянс с Западом, я имею в виду США. Сейчас получается вот что — когда Турция пытается развалить минскую группу по Карабаху, Россия с американцами блокируют. Когда Турция пыталась вклиниться, проиграв сначала будучи в составе 4 государств (Турция, Саудовская Аравия, США и Россия выступили инициаторами женевского процесса по Сирии) — в конечном счете мы сейчас видим, что осталось два главных игрока — это Россия и США, а Турции и Саудовской Аравии там фактически нет.

Теперь началось разыгрывание курдской карты, Россия очень тонко, очень осторожно размышляла по курдской проблеме, курды здесь в Москве обижались все время, потому что Россия действительно не хотела портить отношения с Турцией из-за курдов. Мы больше были склонны к поддержке официальной Анкары. А сейчас, под-давлением опять-таки, по-моему американцев, мы начинаем разыгрывать и курдскую карту. По мере развития кризисных событий, эволюция Турции, которая начинает говорить «onlar», то есть «они», ведь если раньше они говорили «Запад, Россия», то теперь они говорят «onlar» - «они», объединяя Россию со всем этим агломератом, они начинают противопоставлять себя западному миру, а установить альянс на Ближнем Востоке очень сложно.

Выход — теоретически можно сказать, что Путин с Эрдоганом могут помириться в силу каких-то действий, но я, честно говоря, наблюдая за Турцией, такого потенциала не вижу. Видимо, Москва выжидает, дожидается каких-то перемен в политике Турции, не разрывая контакты, сохраняя торгово-экономические связи. Посмотрим, как долго будет продолжаться этот процесс, потому что то, что происходит в стране, нас настораживает, откровенно говоря, нас беспокоит, потому что, не дай Бог, если Турция вступит на путь развала, появятся проблемы не только на Ближнем Востоке. Вставал вопрос об увеличении товарооборота до 100 миллиардов, проект Аккую, Турецкий поток. Аккую - это ядерный объект, который нельзя построить просто так в любой стране. Страна, которая экспортирует ядерную технологию, должна иметь гарантии внутриполитической региональной стабильности, это раз, а с другой стороны, она объективно сама внегласно выступает в роли гаранта сохранения территориальной целостности. Путин выступал внегласно в качестве одного из гарантов сохранения территориальной целостности Турции, но, к сожалению, вот эту операцию, все провалили, кто провалил, я могу здесь версии строить, но мне до сих пор это непонятно.

Каковы, по Вашему, пути урегулирования кризиса отношений двух стран в области энергетики, туризма и экономики?

Туризм, я думаю, блокирован будет надолго, года на 3-4 это точно. Энергетика будет развиваться, пока официального отказа от Аккую нет, но «Турецкий поток» заморожен. Главная задача сейчас состоит в том, чтобы сохранить то, что осталось, на этой базе дождаться лучших времен и при благоприятных обстоятельствах начать двигаться вперед.

Что Вы можете сказать о роли народной дипломатии в вопросе социального и культурного сближения?

Народная дипломатия меня обнадеживает. Когда здесь в Москве начались перегибы по отношению к турецким бизнесменам, у нас это вызывало большое беспокойство, потому-что турецкие бизнесмены и вообще турки, которые живут в России — это граждане, которые вызывали меньше всего нареканий, они зачастую не воспринимаются даже как иностранцы. Много смешанных браков. То, что наш МИД заявил, что мы отказались от давления, от соблазна начать давить турецкий бизнес — это очень позитивно, это создает основу того, что мы не порываем эти отношения, мы хотим, чтобы турецкий бизнес работал, чтобы турки здесь жили, ну и, соответственно, получить «Аллаверды», потому что и в Турции есть русская община, чтобы никаких там притеснений не было, ведь это в большинстве своем лояльные граждане. В этом смысле база есть, человеческие отношения есть, это не холодная война, когда мы друг друга видели только с экранов телевизоров. Сейчас страны открытые. Безвизовый режим позволил нам увидеть Турцию, мы видим, как этот народ живет, мы перестали быть подверженными определенной пропаганде. Да и турки, которые живут в России, все видят реально. Это база для так называемой народной дипломатии — не испортить отношения, не потерять товарищеский запас доверия, который существует, с расчетом на будущее, это деревья, которые потом дадут свои плоды.

Есть ли у Вас дополнительные предложения для России и Турции?

Турции нужно вести очень осторожную политику. Нужно подходить трезво, реально. Несмотря на все произошедшее, надо не выступать с критикой, а предлагать какие-то конкретные решения, нужно использовать пошаговую дипломатию. Словесными перепалками ничего мы не добьемся.

Беседовал Рустем Агзямов.